МОСКВА ГЛАЗАМИ ИНЖЕНЕРА: КАК РАБОТАЛО СТОЛИЧНОЕ ЖКХ 500 ЛЕТ НАЗАД
14.03.2016
О том, как жили москвичи пять столетий назад, и ругали ли они своих коммунальщиков, в авторской колонке рассказывает историк инженерии Айрат Багаутдинов
Сегодня москвичи часто ругают городское ЖКХ: то воду летом отключат, то цены в очередной раз повысят. Сплошные драконовские законы да мрачное средневековье. Однако именно туда, в Средние века, история московского ЖКХ и уходит.
Водопровод
Без воды, как известно, не туды и не сюды. Водопровод — первый объект инфраструктуры, появляющийся в Москве. Правда, обеспечивал он поначалу далеко не всех москвичей, а только жителей Кремля.
В 1485 году начинается масштабная перестройка главной московской крепости — она приобретает современный облик. Первой строят башню на москворецкой стороне, которую позже назовут Тайницкой. А отчего она так называется? Как пишет летопись, «под нею выведен тайник», то есть тайный колодец на случай осады.
Такими же тайниками были оборудованы и Свиблова (нынешняя Водовзводная), и Собакина (Угловая Арсенальная) башни. «Но колодец — еще не водопровод», — скажете вы. Так вот: в Арсенальной башне от колодца отходили подземные галереи, по которым и текла вода, обеспечивая нужды жителей крепости — об этом говорят и летописи, и археологические раскопки. Таким образом, еще при строительстве Кремля более 500 лет назад в Москве появляется самотечный (то есть сам течет) водопровод.
Предполагаемая схема устройства тайного колодца Тайницкой башни. Реконструкция Н.Фальковского
Два столетия спустя то ли обветшал этот водопровод, то ли не хватало его объемов — взялись качать воду из Москвы-реки. В 1621 году приезжает к нам из Шотландии архитектор и механик Кристофер Галовей и устраивает водоподъемную машину в Свибловой башне, после чего та и стала называться Водовзводной.
Напорный водопровод Кристофера Галовея. Реконструкция Н.Фальковского
Как работал этот первый московский искусственный водопровод? Вода из Москвы-реки по трубе поступала в колодец в основании Водовзводной башни. Водоподъемный механизм представлял собой бесконечную петлю с подвешенными к ней ведрами, которые черпали воду из колодца и поднимали ее в бак на вершине башни. Приводился в движение механизм, судя по всему, конно-манежным приводом, то есть лошади ходили целый день по кругу, вращая колесо.
А вот первый водопровод для горожан появится в Москве только в начале XIX века. Но это уже совсем другая история! О ней еще поговорим в других выпусках нашей колонки.
Мостовые
Московские дороги еще в Средние века были притчей во языцех. Иностранные путешественники в своих записках соревнуются в выразительности описания московской грязи.
«Чтоб добраться до наших лошадей и уже ехать домой, мы должны были брести по грязи, которая была по колено», - пишет в 1565 году Рафаэль Барбарини. Сто лет спустя Павел Аллепский жалуется: «Мы не могли ходить из дому на рынок, потому что грязь и слякоть были глубиною в рост человека». Еще чуть позже, барон Корб: «Улицы в Немецкой слободе сделались непроходимы: они усеяны повозками, глубоко увязшими в болоте, из которого лошади не могут их вытащить».
Справедливости ради, уже в Средние века улицы стали мостить: «Большинство улиц застлано круглыми бревнами, поставленными рядом; по ним идут как по мосткам,» — делится впечатлениями немец Адам Олеарий.
Сигизмундов план. Фрагмент. Хорошо видны деревянные мостовые на главных улицах
Видимо, это все-таки не очень помогало. Как замечает еще один интурист, Яков Рейнтфельс, мостовые эти «постоянно, впрочем, покрыты грязью или толстым слоем пыли, и бывают довольно гладки лишь зимою, когда снег и лед сравняют все».
Аполлинарий Васнецов. У Мясницких ворот Белого города в XVII веке. Художник изобразил деревянную мостовую
Пожарная безопасность
Москва до недавнего времени была городом преимущественно деревянным, а оттого подвергалась постоянной опасности сгореть. Немец Адам Олеарий хладнокровно замечает: «Не проходит месяца или даже недели, чтобы несколько домов, а временами, если ветер силен — целые переулки не уничтожались огнем... Незадолго до нашего прибытия погорела третья часть города и, говорят, четыре года тому назад было опять то же самое».
Вопрос пожарной безопасности — один из самых острых, стоявших перед городскими властями в те времена. Лучшее лечение, как известно, это профилактика. От греха подальше в летнее время было просто запрещено топить печи, для чего специальные службы ходили по избам и опечатывали их. Открывать печи разрешалось лишь раз в неделю, в четверг, чтобы напечь хлеба — видимо, на неделю вперед.
Вездесущие стенды с баграми и ведерками тоже ведут свою родословную со средневековья. «Наказ о городском благочинии» 1649 года предписывает: «По всем хоромам велели б, для береженья от пожарного времени, держать мерники и кади большие с водою, и с помелы, и с веники».
В середине XVII века в Москве учреждается пожарная охрана. Впрочем, обязанность эта, пусть теперь и централизованно, все же ложится на плечи самих горожан. «Наказ» велит подряжать на службу «с десяти дворов по человеку, с рогатины, и с топоры, и с водоливными трубами... в день и в ночь, в беспрестани».
Была разработана и пожарная сигнализация — конечно, аналоговая. Ее с восторгом описывает путешественник с православного востока Павел Алеппский: «Если случится пожар ночью или днем, из того квартала (где пожар) дают об этом знать: спешат на колокольню и бьют в колокол об один край, чтобы услышали сторожа, находящиеся постоянно на кремлевской стене». На каждой из кремлевских стен стояла пожарная вышка. Сторожа, завидев огонь или заслышав набат из одного из районов, били в колокол на своей вышке, чтобы собрать весь район на борьбу с пожаром.
А как же боролись? Несмотря на постоянное упоминание в «Наказе» кадей и водоливных труб, чаще всего тушили огонь иначе. Дадим слово свидетелю этого странного действа, нашему извечному информанту Адаму Олеарию: «Водою здесь никогда не тушат, а зато немедленно ломают ближайшие к пожару дома, чтобы огонь потерял свою силу и погас. Для этой надобности каждый солдат и стражник ночью должен иметь при себе топор».
Тушение пожара. Миниатюра из Лицевого летописного свода. Хорошо видно, что борются с огнем с помощью топоров
Не дай вам бог стать виновником пожара в средневековой Москве. Мера наказания — высшая: «Чьим небереженьем от кого учинится пожар: и тому от Государя быть казнену смертию».
Впрочем, несмотря на все эти драконовские меры и развитую противопожарную инфраструктуру, пожары случались часто. А потому москвичи выработали механизмы и на случай беды. На современной Трубной площади находилась эдакая первая московская «Икея» — рынок готовых домов: «Здесь можно купить дом и получить его готово отстроенным для установки в другой части города через два дня: балки уже пригнаны друг к другу, и остается только сложить их и законопатить щели мхом».
Аполлинарий Васнецов. Лубяной торг на Трубе в XVII веке
Охрана порядка
Московская полиция тоже может отсчитывать свою историю с далекого прошлого. Еще в начале XVI века городские власти задумываются об общественной безопасности. Поначалу используются превентивные меры — все улицы в Москве с 1504 года на ночь запираются решетками, а у решеток стоят сторожа. Ну совершенно нынешние перекрытые на все ночи и выходные переулки Варварки!
Решетки на московских улицах. Миниатюра из Лицевого летописного свода
Впрочем, строгость законов в нашей стране искони компенсируется необязательностью их исполнения. Опричник Ивана Грозного немец Генрих Штаден приводит в своих записках интересный факт — во внеурочный час через решетки можно было пройти… «разве что по знакомству со сторожем».
Наказание за нарушения такого «общественного порядка» были весьма строги. Как замечает один из первых интуристов в Москве Сигизмунд Герберштейн: «Если же кто после этого времени будет пойман, то его или бьют и обирают, или бросают в тюрьму, если только это не будет человек известный и именитый: таких людей сторожа обычно провожают к их домам». Знамо дело — для элит закон не писан!
Сегодня правила дорожного движения предписывают нам всегда ездить с включенными фарами. Оказывается, эта традиция тоже уходит в глубокую древность. Польский экспат Маскевич, прослуживший в войсках интервентов в Москве в Смутное время, вспоминает в своих мемуарах: «Ночью же, или по захождению солнца, челядинец, стоящий впереди, держит большой фонарь с горящею свечою, не столько для освящения дороги, сколько для личной безопасности: там каждый едущий, или идущий ночью без огня считается или вором или лазутчиком».
В середине XVII века, наряду с пожарной охраной, учреждается и патрульно-постовая служба. Ее цели и задачи емко описывает уже упомянутый нами «Наказ о градском благочинии»: «По улицам и по переулкам в день и в ночь ходить и беречь накрепко, чтоб в улицах и в переулках бою и грабежу и корчмы и табаку и инаго никакого воровства <…> не было».
Айрат Багаутдинов специально для «РБК-Недвижимости»
Иллюстрации предоставлены автором
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Эксперты/Мнения», может не совпадать с мнением редакции